– Неужели ты думаешь, что я поверю в эту чушь?

– В том-то и проблема, – поежился Азазель. – Прими факт моего существования, и я стану тебе незаменимым слугой. Но сперва ты должен поверить в меня.

– Я не Фауст, – сказал Карневан. – Допустим, я поверю, но с чего ты взял, что мне захочется… – На секунду он умолк, швырнул окурок на пол и сердито раздавил его каблуком. – Что в истории, что в фольклоре полно легенд о сделках с демонами, и в каждой фигурирует вопрос цены. Но я атеист – или агностик, точно не знаю, – и не верю, что у меня есть душа. Другими словами, когда я умру, меня съедят черви.

– Да, без вопроса цены не обойтись, – задумчиво взглянул на него Азазель, и на лице у него проступило странное выражение: отчасти насмешливое, отчасти испуганное. Он заговорил вновь, теперь быстрее, будто торопился куда-то: – Я могу послужить тебе, Карневан. Могу дать все, что пожелаешь.

– Почему ты выбрал именно меня?

– Я был призван во время сеанса, но не сумел коснуться никого из присутствующих. Никого, кроме тебя.

Если Карневан и был польщен, то лишь слегка. Он нахмурился, не в силах поверить в происходящее, и наконец сказал:

– Если все это не фокус… Знаешь, мне не помешала бы твоя помощь. Расскажи, что ты можешь для меня сделать.

Азазель заговорил, а когда закончил, глаза Карневана блестели.

– Даже малой толики хватило бы…

– Нет ничего проще, – настаивал Азазель. – Все готово. Церемония продлится недолго, и я объясню, что делать на каждом этапе.

Карневан прищелкнул языком и улыбнулся:

– Нет, никак не могу поверить. Убеждаю себя, что ты настоящий, но в глубине души подыскиваю рациональное объяснение. Кстати говоря, найти его несложно. Стоит убедиться, что ты и впрямь тот, кем себя называешь…

– Что ты знаешь о тератологии? – перебил его Азазель.

– В смысле? Да так… То же, что и все.

Азазель медленно распрямился, и Карневан рассмотрел его облачение: плащ до самых пят, сшитый из черного, тускло мерцающего материала.

– Раз уж я не могу покинуть пентаграмму и у меня нет иных средств убеждения, придется пойти на крайние меры.

Глядя, как изящные тонкие пальцы возятся с застежками, Карневан изнывал от тошнотворного предчувствия. Наконец Азазель раздвинул полы плаща, а мгновением позже вновь укутался в свои одежды. Карневан не шевельнулся, но теперь по его подбородку струилась кровь из прокушенной губы.

После паузы он попробовал заговорить, сипло проскрежетал что-то невразумительное, а когда вновь обрел голос, тот оказался непривычно визгливым. Карневан осекся на полуслове и ушел в угол, где постоял, прижавшись лбом к стене. Наконец вернулся на прежнее место. Лицо вновь стало невозмутимым, хотя кожа блестела от испарины.

– Я согласен, – сказал он. – Итак?

– Вот что надо сделать… – начал Азазель.

Следующим утром Карневан сидел за столом и тихо беседовал с демоном. Тот устроился в кресле напротив, невидимый и неслышимый для всех, кроме одного человека. В окна били косые солнечные лучи, а прохладный ветерок приносил в комнату глухое урчание автомобильных моторов. Тело демона скрывалось под складками плаща, а красивую черепообразную голову выбелил солнечный свет. Азазель казался невероятно реальным.

– Потише, – предупредил он. – Меня никто не услышит, но тебя – запросто, так что говори шепотом или просто думай, а я прочту твои мысли.

– Спасибо за подсказку. – Карневан потер свежевыбритую щеку. – Надо бы составить план кампании. Чтобы заполучить мою душу, тебе придется попотеть.

– Что? – на мгновение озадачился демон, но тут же тихо рассмеялся: – Я к твоим услугам.

– Во-первых, нельзя вызывать подозрений. Если сказать правду, никто не поверит. К тому же не хочется, чтобы меня сочли сумасшедшим. Конечно, нельзя исключать, что я и впрямь сошел с ума, – логически рассудил Карневан, – но предлагаю пока не рассматривать этот вариант. Что насчет мадам Неферт? Много ли она знает?

– Вообще ничего, – сказал Азазель. – Когда я контролировал ее, она была в трансе. Очнувшись, ничего не вспомнит. Но если хочешь, могу ее убить.

– Э, полегче! – вскинул руку Карневан. – Давай не будем повторять ошибок Фауста и ему подобных. Никакого хулиганства. Нельзя, чтобы власть ударила в голову. Такое до добра не доведет. Все убийства должны быть продиктованы крайней необходимостью. Кстати, велика ли моя власть над тобой?

– Довольно велика, – признался Азазель.

– Допустим, я попрошу… вернее, прикажу тебе умереть. Ты покончишь с собой?

Вместо ответа демон взял со стола нож для бумаг и вонзил лезвие глубоко в складки плаща. Вспомнив, что скрывается под этим одеянием, Карневан второпях отвел взгляд.

– Демон не может покончить с собой, – улыбнулся Азазель и положил нож на место. – Никоим образом.

– Тебя что, вообще нельзя убить?

– Ты не в силах этого сделать, – ответил Азазель после недолгой паузы.

– Просто интересуюсь, – пожал плечами Карневан. – Проверяю, что к чему. Хочу знать, какие у меня возможности. Но ты обязан повиноваться мне, верно? – (Азазель кивнул.) – Итак, не стану просить, чтобы на меня свалился миллион долларов золотом. У людей появятся вопросы, да и владеть таким количеством золота противозаконно. Все преимущества должны быть обретены естественным путем, не вызывая ни малейших подозрений. Если Элай Дейл умрет, фирма останется без старшего партнера. Я получу эту должность, и жалованья будет вполне достаточно.

– Могу сделать тебя первейшим богачом на свете, – предложил демон.

– То есть у меня появится все и сразу? – усмехнулся Карневан. – И что потом? Нет, хотелось бы чувствовать, что я достиг всего сам. Конечно, не без твоей помощи. Когда раскладываешь пасьянс, можно слукавить разок или жульничать всю дорогу, а это разные вещи. Я верю в себя и хочу укрепить эту веру, пощекотать свое эго. Со временем люди вроде Фауста пресытились всемогуществом, а царь Соломон, наверное, умер от скуки, ведь ему не приходилось ни о чем думать. Готов спорить, что у него атрофировались мозги. Вспомни Мерлина, – с улыбкой продолжил Карневан. – Он настолько привык призывать демонов по любому пустяковому поводу, что в итоге его перехитрила ушлая девица! Нет, Азазель, я хочу, чтобы Элай Дейл умер самым естественным образом.

Демон уткнулся взглядом в свои изящные бледные руки, и Карневан пожал плечами:

– Ты умеешь менять форму?

– Разумеется.

– Какой вид можешь принять?

Не ответив, Азазель превратился в большого черного пса, затем в ящерицу, гремучую змею, Карневана и самого себя, после чего поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее.

– Все эти личины не помогут нам убить Дейла, – хмыкнул Карневан. – Надо выбрать что-то не вызывающее подозрений. Знаешь, что такое болезнетворные микроорганизмы?

– Да, – кивнул Азазель. – Я же читаю твои мысли.